Притча о любви и жертвах VI-XII-XVIII. Октавы Влюбленных.

притча о любви и жертвахКабы я была царица,
молвит первая девица,
Я б для батюшки-царя…

В тридевятом царстве, тридесятом государстве, в некотором городе, в одно маленькое уютное кафе вошли три женщины. Были они давними подругами и встречались в этом кафе довольно часто. А разговор у них почти всегда шел об одном и том же. Дело в том, что были наши героини страстными патриотками и к правителю царства-государства испытывали горячие верноподданнические чувства. Поэтому ни о чем другом говорить не могли. Вот и сегодня, заказав свой обычный чай (без сахара и без выпечки! Истинный патриот всегда бережет свое здоровье, ведь оно принадлежит Государю!!!), они заговорили о нем.

— Я так люблю нашего Царя, — начала первая, женщина неопределенного возраста, странно одетая, притягивающая взгляд своей нарочитой неухоженностью, — что решила пожертвовать для Него самым дорогим – своей красотой! Я слышала, что Ему нравится, когда женщины ведут себя скромно и одеваются не вызывающе. Как бы мне ни нравилось украшать себя и наряжаться, я отказалась от этого удовольствия ради своего кумира! Я закрываю волосы серым платком, ношу платье из бесформенной мешковины и туфли с оторванными каблуками. Может ли женщина принести жертву более дорогую, чем моя, ведь хотеть быть привлекательной – это так естественно! – и она смахнула слезу рукой с коротко остриженными ногтями.

— Ой, тоже мне жертва! – возразила ей вторая. – Тебе уже давно не нужна твоя красота! Ведь ты замужем, и нарожала своему мужу кучу детишек. Он уже все равно никуда от тебя не денется! Легко тебе отказываться от ненужного! Вот моя жертва наверняка угодна нашему Господину! Я отказалась от отдыха! В великой мудрости своей, Государь дал нам Великий день для отдыха от будничных забот. Чтобы проявить свою любовь и благодарность за такую заботу, в день накануне я вымываю свой дом, готовлю огромное количество изысканных блюд, приглашаю полон дом гостей. Гости приходят, едят, шумят, нарушают идеальный порядок, наведенный мной ради Царя, проводив их, я не в состоянии даже облегченно вздохнуть. Я падаю без чувств от усталости и провожу весь Великий день, до самого вечера, без сознания! Вот истинная преданность! Ведь проведя всю неделю в работах да заботах, я так нуждаюсь в выходном, но я не щажу себя! Я отдаю своему кумиру последние капли сил!!!

— Ну и ну! – усмехнулась третья подруга. – Тоже мне жертва! Ты женщина, убирать дома и готовить еду твоя обязанность. Кому какое дело, в какой день недели ты делаешь это? Настоящую, действительно мучительную жертву Государю приношу я!!! Узнав, что наш правитель написал Книгу, полную мудрости и знаний об устройстве нашего государства, я отказалась читать любые другие книги! А заодно, чтобы ничто уж точно не отвлекало меня от познания Истины из единственно верного источника, и от музыки и картинных галерей! Я пожертвовала всеми своими интересами!!! Эта жертва, я уверена, принесет радость нашему Господину!

Так спорили они, доказывая свою любовь к правителю, и не обращали внимания, что кроме них в зале кафе есть еще один посетитель. Никому не известный мужчина в сером пиджаке и шляпе, надвинутой на глаза, сидел за соседним столом и внимательно слушал их разговор. Было видно, что разговор этот его очень волнует, он то молча протягивал в сторону женщин руки, то прижимал их к глазам и горестно качал головой… А когда снова отнимал руки от лица, ладони его были мокры.

Не замеченный никем мужчина уже собирался выйти из кафе, когда колокольчик на двери задорно плюмкнул, и в зал впорхнули три молодых женщины. Они весело смеялись, переговариваясь, и были такими свежими и радостными, что казалось, в кафе, вместе с ними пришло шумное хулиганистое лето. Незнакомец помедлил несколько секунд, кивнул себе о чем-то, и присел снова за свой столик.

А новые посетительницы продолжали свой разговор, начатый на улице.

— Да, да, вы совершенно правы, девочки! Город нынче до странности тускл и невесел. В последнее время он все чаще выглядит таким. Мне становится немного грустно, когда я представляю себе, какой вид открывается из окна Царского дворца. Вы же знаете, — сказала она, покраснев и опустив глаза, — я очень люблю нашего Государя. Как бы мне хотелось, чтобы, выглянув в окно, он увидел город ярким и праздничным. Чтобы разноцветье красивых платьев и шляпок, радостные улыбки и васильки детских глаз отразились в Его глазах счастьем…

— Прекрасная мечта, милая подруга, — ответила ей вторая, — а я мечтаю встретить нашего Государя и поговорить с ним. И знаете, чтобы я ему сказала? Я хочу поблагодарить Его за ту мудрость и милосердие, с которыми он даровал нам Великий день, день отдыха. Это так здорово, остановиться на спирали времени, застыть в междумирье, где нет места будничным заботам и тревогам. Так приятно увидеть любимых друзей, сочинить письмо к мудрейшему из Царей, подумать о самом важном, все то, на что никогда нет времени в жужжащем темпе будней.

Третья женщина, обладательница красивого высокого лба и умных, немного насмешливых, но добрых глаз, ласково улыбалась своим мечтательным подругам.

— А я, — промолвила она, — восхищаюсь благородством нашего правителя. Ведь написав самую мудрую из всех существующих книг, творение, в котором отражена вся Истина всех миров, он вполне закономерно мог бы запретить другие книги. Но он, в щедрости своей, позволил простым людям выражать свои мысли и чувства в собственных книгах, картинах, в музыке и скульптурах. И какое же это огромное удовольствие погружаться в эти произведения, прикасаясь к сознанию и душам таких же как я, простых людей, видеть этот мир, мудро управляемый нашим Государем их глазами, касаться его их руками.

Так шестеро женщин, две группы подруг, незнакомых друг с другом, говорили об одном и том же, и никто из них не обращал внимания на мужчину за соседним столиком. А с ним произошла престранная метаморфоза. Он стоял в проходе между столами, его шляпа была сдвинута назад, и миру открылись необыкновенные глаза. Сияющие, полные обнимающей теплой любви. Мужчина улыбался и кивал головой, глядя на новых посетительниц кафе. И только молоденький официант, почти мальчик со смешной косой челкой, ошарашенно переводил взгляд с удивительных глаз гостя на торжественный портрет Царя, висящий на стене.

(с) Нехама Мильсон