ВРОНСКИЙ И МОРЕН ДЕ ВИЛЬФРАНШ: астрологические близнецы или перевоплощение?
Как известно, в Европе до XVII века астрология официально считалась наукой, ее изучали в университетах и специальных школах.
Интересно, что в те времена астрологию и магию называли 'математическими искусствами', а математику называли 'геометрией' и считали халдейской наукой.
В эпоху Просвещения астрологию вытеснили в разряд лженаук, и хотя ересью в те времена она еще не считалась, но уже осуждалась в папских буллах. Но, несмотря на запреты и гонения, сами римские папы втайне содержали астрологов и пользовались их услугами.
Так, папа Павел III наградил своего астролога епископством, а папа Сикст IV сам серьезно занимался астрологией и даже руководствовался своими астрологическими расчетами в военных действиях против Флоренции.
Моринус (или Морин) - латинский вариант имени Морена де Вильфранша (Прим. ред.)
Кардинал и первый министр Франции Ришелье, в своих трудах и проповедях осуждал еретиков и колдунов, но в то же время сам был глубоко суеверным человеком. Он верил в счастливые и несчастливые приметы, в предсказания астрологов, в силу амулетов. У Ришелье было слабое здоровье, и он старался поправить его не только лекарствами, но и магическими средствами: как утверждают его биографы, под рубашкой во время обострения болезней кардинал носил ладанку с порошком из толченых человеческих костей.
Если во времена Морина астрология уже сдавала свои позиции, но ею еще пользовались в открытую, то в бытность Вронского астрологии как бы и не существовало. Но тем не менее и при советском 'дворе' услуги астролога были востребованы, хотя это и не афишировалось. Андропов так же, как и Ришелье, не мог похвастать крепким здоровьем, поэтому нередко прибегал к помощи Вронского как экстрасенса. Занимая место Железного Феликса, исповедуя материализм и, следовательно, атеизм, Андропов дал добро на создание исследовательских групп экстрасенсов и групп по изучению астрологии.
Как астролог Морин консультировал многих выдающихся людей своей эпохи и был высоко ценим при французском дворе. В числе его клиентов были епископ Булонский, герцог Люксембургский, Генрих IV, Людовик XIII, кардинал Ришелье, шведская королева Кристина. Он пользовался покровительством королевы Марии Медичи, кардинала Мазарини, назначившего ему пенсию, королевы Польши Марии-Луизы, финансово поддержавшей издание 'Astrologia Gallica' в 1661 году. Первый гороскоп Короля-Солнца Людовика XIV сделал именно Морин. По одним источникам, он присутствовал при его рождении, но ввиду того, что Морин не имел дворянского звания, открыто находиться в помещении, где проходили роды, он не мог - это была привилегия дворян, - поэтому он был вынужден прятаться за шторой, куда его определил Ришелье. По другим источникам, Морину тотчас после рождения дофина было передано точное время этого события. Из удачных прогнозов Морина можно еще отметить следующие: Морин сумел предсказать епископу Булонскому, что тот попадет в тюрьму в 1617 году.
Именно с этого в точности сбывшегося прогноза началась его слава как астролога. Мария Медичи, узнав об этом, приблизила его и стала его покровительницей на многие годы. Морин предсказал также английскую революцию, печальную участь короля Карла I и несчастливую жизнь его жены Генриетты-Марии (дочери Генриха IV и сестры Людовика XIII). Морин назвал точные даты смерти Людовика XIII и кардинала Ришелье. Он предсказал насильственную смерть короля Густава-Адольфа и австрийского главнокомандующего Валленштейна, казнь фаворита Людовика XIII Анри д'Эффиа, маркиза Сен-Map. По поводу последнего известно, что он потешался над Морином и требовал от него назвать дату своей смерти. Вначале Морин отказывался делать это, но после того, как Сен-Map стал осмеивать его как обманщика и шарлатана, сказал ему, что тот умрет позорной насильственной смертью. Сен-Мар повсюду как анекдот рассказывал об 'идиотском' прогнозе Морина, вызывая смех окружающих. Не смеялся лишь Ришелье, оставаясь по обыкновению невозмутимым. Всего лишь через три года д'Эффиа был публично казнен как руководитель заговора против Ришелье. После этого Ришелье заключил с Морином контракт на услуги. Хотя, честно говоря, казнь д'Эффиа устроил сам Ришелье, использовав для этого свое влияние на короля. Но Морин о происках Ришелье ничего не знал, так что это предсказание справедливо считается его триумфом как астролога.
Марии Луизе Гонзага, будущей королеве Польши, Морин предсказал брак с королем, хотя в то время она была невестой принца Людовика Конде (кстати, поначалу она намеревалась выйти замуж за маркиза Сен- Мар, что вызвало бурный протест кардинала Ришелье). Морин же уверял, что намеченный союз не состоится, так как ей предстоит стать королевой. Так и случилось, брак с принцем был отменен, а она вышла замуж за Владислава IV, короля Польши. Перечислить всех, кого консультировал Вронский, здесь просто невозможно, но среди его клиентов были многие известные и даже могущественные люди, о чем не раз писалось во многих публикациях.
По собственному признанию, Морин был человеком неуживчивым, сварливым, любившим похвастать. Он подвергал резкой критике все, что не укладывалось в рамки его представлений, которые не всегда, как стало ясно со временем, были верными. Бурно и язвительно реагировал на критику в свой адрес и любые нападки на астрологию. Особенно в этом плане доставалось философу и математику Пьеру Гассенди, который неоднократно публично атаковал приверженцев астрологии, и каждый раз Морин отвечал ему встречной критикой. Своими оппонентами он также считал Декарта, Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, не щадил даже своего 'умственного отца' Птолемея, которого в большинстве случаев описывал в превосходных степенях. Морин раздражал не только оппонентов и врагов, недостатка в которых он не испытывал, но и союзников. Несмотря на то, что Ришелье высоко ценил Морина и прибегал к его услугам, между ними была взаимная неприязнь. Также обстояло дело и с Людовиком XIV, который не последовал совету своего врача, отказавшись назвать Морина официальным королевским астрологом и поставить во главе команды из трех астрологов в Королевском Совете. То, что в течение всей своей жизни Морин имел немало врагов, творивших различные козни и испортивших ему немало крови, вполне согласуется с его гороскопом, в котором основная масса планет находится в XII поле.
Нельзя сказать, что Вронский имел неуживчивый характер, но нельзя и отрицать, что он, как и любой Овен, был упрям и отстаивал свою точку зрения, отвергая любые доводы оппонента. Например, он упорно называл дома полями, хотя астрологи повсеместно используют первое название. Но это не помешало ему назвать один из своих томов 'Домология' и писать о таблицах домов, а не таблицах полей. Мне довелось читать некоторые протоколы допросов в КГБ. Могу сказать, что одно то, как отвечал Вронский следователю, уже тянуло, по крайней мере, на пожизненный срок, людей тогда сажали и за меньшую провинность. И то, что расстрел, к которому его приговорили, отменили, а его самого отправили этапом в Москву, говорит об очень высоком покровительстве. В другой раз он вообще выкинул следователя КГБ вместе со стулом из окна, что, кстати, запротоколировано Но опять-таки его не посадили, а приказали покинуть Ригу в 24 часа, после чего он оказался в Москве. Вронский был очень вежливым и воспитанным человеком, но, если ему что-то не нравилось, он либо явно давал это понять, либо, если первое не возымело действия, мог сказать об этом прямо. Несмотря на покровителей, которые, как известно, часто имели самый высокий социальный статус, Вронский немало лет прожил в Москве 'на птичьих правах', не имея ни собственного угла, ни прописки, то есть, как и Морин, был зависим от милости сильных мира сего. Юпитер и Венера в XII доме Морина спасали его от многих происков отнюдь не слабых врагов.
Судя по 'чудесным спасениям' Вронского - замена расстрела лагерем (документально подтвержденное), полумистический уход из лагеря, да и получение гражданского латвийского паспорта, который в начале 1990-х давали даже не всем латышам, не то что переселенцу из Москвы, - его Юпитер и Венера находились там же. Морин был непримиримым противником Галилея и не поддержал его идею гелиоцентричности, так как был твердым сторонником геоцентрической системы. Он постоянно нападал на Галилея по этому поводу и не прекратил свои нападки даже после суда над Галилеем.
Вронский, насколько мне известно, ни на кого не нападал и никого не отрицал, хотя от своего не отступал и придерживался собственной терминологии и методов. Но он всегда с вниманием относился к новшествам и с неподдельным интересом слушал рассуждения молодых астрологов. Морин предложил свой метод расчета географической долготы. Его идея была основана на измерении абсолютного времени положения Луны относительно звезд. Конечно, он был не первым, кто предлагал этот метод, но, в отличие от остальных, он учитывал одну важную деталь - принимал во внимание лунный параллакс. 30 марта 1634 года он представил свой труд 'On the Best Method of Longitude Determination for Navigators' перед тремястами учеными мужами. После многочасовых дебатов его работа была одобрена. Но 10 дней спустя из-за происков Ришелье, который подговорил пятерых членов жюри из восьми, решение было отклонено. Проблема состояла в том, что, несмотря на хорошую теоретическую базу, в работе были некоторые неточности практического плана.
Морин не сумел достигнуть необходимой вычислительной и наблюдательной точности, чтобы преуспеть. К тому же, будучи полностью уверенным в своей правоте, он отказался слушать возражения по поводу своей работы, яростно остаивал свою точку зрения и требовал от комитета, чтобы обсерватория обеспечила необходимые наблюдения для получения более точных данных о движении Луны. Споры с комитетом вокруг его работы продолжались в течение пяти лет и окончательно рассорили Морина с научным сообществом. Но тем не менее он получил поддержку многих ученых того времени, в том числе известных астрономов всей Европы, подтверждающих правильность его выводов. Несмотря на это, Ришелье не изменил своего мнения и не позволил опротестовать решение жюри. Лишь по прошествии трех лет после смерти Ришелье справедливость была восстановлена. Морин отправил новому кардиналу Мазарини письмо, в котором описал инцидент с Ришелье, после чего Мазарини назначил ему дополнительную годовую ренту в 2000 ливров.
В работах Вронского также есть неточности и даже явные ошибки, которые часто вызывают раздражение у некоторых его читателей. Но в целом, то многое, предложенное Вронским, имеет право на жизнь. Его идеи ждут своих исследователей и продолжателей. Морин был убежденным приверженцем системы домов Региомонтана, но его беспокоил тот факт, что большинство существующих систем домов, в том числе и используемая им система Региомонтана, не работают в полярных областях. Поэтому он создал свою систему домов, представляющую собой усовершенствованную систему Региомонтана. В системе домов Морина географическая широта не влияет на куспиды домов, поэтому она 'работает' на любых широтах. Он назвал свою систему домов 'универсальной рациональной' и считал ее превосходящей все другие системы, но при этом сам практически не использовал ее. Особенностью его системы домов можно считать и то, что исходной точкой гороскопа является не Асцендент, а МС, который не совпадает с куспидом X поля.
Вронский пропагандировал и сам использовал, в отличие от Морина, таблицы домов Коха. Здесь также следует отметить одну деталь. Морин в 'Astrologia Gallica', приводя и интерпретируя свой гороскоп, использует дома Региомонтана, а не свои и не систему Плацида, которую часто использовал в своей практике. Мало того, он параллельно приводит свой гороскоп, применяя к нему равнодомную систему, но лишь для того, чтобы показать ее несостоятельность в данном случае. Дело в том, что в системе Региомонтана стеллиум в гороскопе Морина попадает в XII дом, а в равнодомной системе и системе Плацида он оказывается в XI доме, что не согласуется с фактами жизни Морина. Мало того, даже в системе Региомонтана Меркурий остается в XI доме, а не находится вХII-м, как пишет Морин, если исходить из Асцендента в 28-м градусе Овна. Хотя, возможно, он считал, что Меркурий относится к XII дому, поскольку тот расположен в 5 градусах от куспида XII дома. Эта игра с системами домов очень напоминает игру Вронского со своим временем рождения.
Морен де Вильфранш - автор множества работ по астрологии, не утративших своего значения и по сей день, таких как 'Astrologcorum domorum cabala detecta' (Париж, 1623), 'Remarques Astrologiques sur le Commentaire du Centiloque de Ptolomee' (Париж, 1657), 'Astrologia Gallica', опубликованная посмертно в Гааге в 1661 году. Последняя из этих работ, монументальное 26-томное обобщение астрологических наблюдений и разработок Морина, является главным трудом его жизни, над которым он работал 30 лет. Этот труд был посвящен польской королеве Марии Луизе Гонзага, которая ссудила 2000 талеров на его издание (лейб-медиком королевы был учитель Морина по астрологии Дэвисон). 'Astrologia Gallica' изначально виделась Морину как энциклопедия для ученых астрологов. Эта книга имела неслыханный для тех времен объем - 784 страницы, 39 таблиц, 80 примеров гороскопов.
Чтобы застраховать астрологов от нападок теологов и философов, Морин в первых восьми книгах приводил доказательство существования Бога, высказывал свое мнение относительно Отцов Церкви, рассуждал о метафизике Вселенной, материи, времени и движении, проблемах судьбы и свободы воли, делал ставку естественную философию. Наряду с Аристотелем он был приверженцем теории Primum Mobile (главного мирового движителя). Согласно этой теории, первичный физический источник всех событий представляет собой беззвездную прозрачную сферу, находящуюся вне сфер планет. Но все это не спасло Морина от осуждения, и большинство его трудов были изъяты из обращения - в частности, 'Astrologia Gallica' не имел значимого влияния и был почти забыт. Лишь после 1897 года, когда Анри Сельва опубликовал перевод 21-й книги 'Галльской астрологии' на французский язык под заголовком 'La theorie des determinations astrologiques de Morin de Villifranche, Editions traditionelles' (Paris, 1986), она привлекла внимание астрологов Франции, а позднее и других стран. Но хотя книги Морена были незаслуженно забыты на несколько веков, его заслуги как ученого были оценены высоко. Его имя можно найти среди семидесяти двух имен великих ученых Франции, увековеченных на Эйфелевой башне.
Вронский - также плодовитый автор. 'Классическая астрология' - главный труд его жизни - так же, как и у Морина, увидел свет через пять лет после смерти автора (1656-1661 и 1998-2003). Первая изданная книга Вронского, 'Астрология - наука или суеверие', была спонсирована влиятельными людьми. Да и впоследствии ни в одну книгу он не вкладывал своих средств, у него их и не было в объеме, позволяющем издать книгу. В предисловии к изданию 'Классической астрологии' Вронский пишет, что видит этот труд как энциклопедию астрологических знаний. Так что и в этом он следует за Морином. Остается надеяться, что труд Вронского не постигнет столь же долгое забвенье.
Заслуга Морина в том, что он первым собрал воедино астрологические знания своего времени. До него труды по астрологии обычно состояли из коротких записей, не всегда систематизированных и последовательных. Его вряд ли можно назвать новатором, так как то, что он делал, было лишь улучшением системы Птолемея. Несмотря на критику некоторых Птолемеевых положений, Морин все же придерживался именно его системы. Астрология времен Птолемея учитывала силу и слабость планет, но ограничивалась лишь тем, что указывала знаки Зодиака, в которых планета сильна или слаба. Морин первым попытался установить численный эквивалент тем или иным достоинствам планеты и создал методики определения статуса планет. Его система была несколько сложна и громоздка, поэтому использовалась мало, но именно от нее идут все современные способы подсчета статусов.
Нельзя отрицать тот факт, что далеко не все в 'Классической астрологии' можно считать авторскими находками Вронского. В основе его книг лежит наследие Морина и более поздних авторов. Он, как и Морин, в своем главном труде собрал воедино современные знания по астрологии. Думаю, вышеприведенных фактов вполне достаточно для утверждения, что Вронский недаром чувствовал свою связь с Морином. Наверно, он слегка лукавил, когда говорил, что 'это не для его ума'. Вронский не был бы Вронским, если бы все договаривал до конца и не давал пищу домыслам. Был ли Вронский воплощением Морина или не был - решать вам, но налицо факт так называемых астрологических близнецов, у которых, естественно, схожи не только астрологические карты, но и многие факты жизни.
Подсмотрено на http://acubens.org здесь
